— Фууух, да и к чему тебе лишние килограммы, надо же соблюдать фигуру, — да, этот сурикат был весьма забавным.
«Интересно, они все такие или только этот мыслит так смешно?» — с ухмылкой на морде подумала Кияна. Кто ж мог предположить, что сурикат окажется таким весьма неплохим собеседником? Во всяком случае, своими фразочками он несколько поднял львице настроение.
— Да, — ответила она новому знакомому, — они спали со мной в пещере, а когда я проснулась, куда-то исчезли. Малышка недавно потеряла родителей, так что я боюсь, что одна она заблудется в джунглях, — «Всё-таки странно, что её не слишком сильно беспокоила смерть близких...», — лев, похожий на меня, — это мой брат. Самый любимый, я боюсь за него. А с черногривым я познакомилась недавно, но это случилось из-за того, что он заблудился. Попадёт ещё в какую-нибудь яму, или упадёт с обрыва, или ещё что...
Беспокоилась ли одиночка о льве из прайда? Да, определённо. Но можно ли было назвать её отношение к черногривому симпатией? Навряд ли. Они же были знакомы всего пару часов. Впрочем, он был одним из тех, кого Кияна встречала, выводила из джунглей, и на этом их общение заканчивалось. «Вот если бы найти кого-нибудь, кто остался бы со мной здесь...» — подросток, что с неё взять. Одни мечты о любви в голове.
— В общем, если за братишку я более-менее спокойна, то за этих двух волнуюсь — как-то они там?.. — со вздохом проговорила львица, ложась на землю — джунгли джунглями, и вода была рядом, но всё же некая духота присутствовала, так что Кияне дышать было трудновато, а от этого и стоять не очень легко. — Как тебя-то зовут? И почему ты один? Вы же обычно живёте семьёй, разве нет?

— Очень смешно, — фыркнула львица в ответ на замечание Тимона. — «Спали со мной» может иметь разные значения, — что поделать, слова суриката показались Кияне оскорбительными. Конечно, где-то она понимала, что новый знакомый хотел лишь пошутить, но, похоже, эта шутка была направлена в сторону не той особы. — И вообще, — сказала она, поведя глазами вверх, как-будто стараясь увидеть суриката, уже успевшего сесть ей на голову, — не забывай, что я всё-таки львица, а ты — сурикат. Стоит поосторожнее со словами-то быть, — Кияна усмехнулась и облизала губы. Одиночку начала одолевать жажда, но пока было терпимо.
— То есть ты предпочёл жизнь одиночки, полную опасностей, особенно для такого, как ты, безопасной жизни в семье? Интересно, что могло тебя сподвигнуть на такое...
И вправду, зачем стоит уходить от лучшей жизни, — жизнь, где у тебя всегда найдётся еда, кров, много друзей и знакомых, безопасность, наконец, — навстречу неизвестно чему, навстречу опасностям? «Я бы никогда не смогла бы уйти от своих... — с долей грусти подумала львица. — Как-то они там сейчас? Может, Камилан с ними?»
— Меня зовут Кияна. Я тоже одиночка.

— Любишь замкнутое пространство, но любишь свободу? Забавно.
Усмехнувшись, львица, с улыбкой на морде, поднялась и подошла к кромке воды. Присев на берег, она посмотрела на своё отражение, и улыбка тотчас же сползла с её морды. Её что-то расстроило? Ну, нельзя сказать, что это так... Просто перед тем, как рассказать Тимону о своей жизни, она должна была понять, что рассказывать, а ничего такого особенного и не было-то.
Наклонившись к воде и сделав пару-тройку глотков, чтобы обмочить высохшие губы, львица вновь повернулась и сурикату и, улёгшись на землю, стала рассказывать:
— По сути, ничего интересно в моей жизни не происходит, знаешь ли. Родилась в этих джунглях, здесь и живу. Родители рассказывали, что они пришли откуда-то издалека, но что их сюда завело, я не знаю. В любом случае, тут у них появились львята, из которых выжил только мой старших братишка, а затем добавила им хлопот и я, с двумя братьями и сестрёнкой напару. Повторюсь, жизнь моя однообразна: каждый день, начиная с того момента, как я встала на лапы, мы просто гуляем с ними по джунглям. Веселимся, куролесим, а если встретим кого-то, кто заплутал — выводим из джунглей. Вот, наверное, и всё.
Действительно, а что ещё делала их семья? И как скоро Кияна найдёт себе друзей? Ведь с одними родственниками-то не проживёшь всю жизнь.
— Я бы не сказала, конечно, что одному выжить очень тяжело, ведь я никогда не жила в большой семье наподобие прайда, — не без чуть заметной нотки грусти сказала львица. — А в джунглях не так жарко, что бы я еле выживала с такой шерстью. Но если хочешь, я могу тебе показать, как я спасаюсь от жары, — глаза львицы сузились, а на морде появилась хитрая ухмылка.

— Прайд? — в голосе львицы промелькнули нотки не то удивления, не то презрения, не то ещё чего-то. Она как-то и не задумывалась о том, что может покинуть джунгли, её родной дом. — А что в прайде? Встала, поохотилась, увидела одни и те же морды, пообщалась с одними и теми же львами и пошла спать. Разве там есть какое-то разнообразие? А свобода? Зашёл за границы прайда, и уже считаешься предателем. Не-ет, такая жизнь не по мне. Да и жила я всегда в джунглях, не могу представить своё существование в каком-то другом месте.
Сурикат начал напевать под нос какую-то странную песню. Нельзя определённо сказать, что Кияне она понравилась, но что-то в ней цепляло.
— Что это?
Покачивая головой в такт мелодии, львица чуть расслабилась. В джунглях по-прежнему стояла духота, так что одиночке всё ещё хотелось окунуться в прохладную воду. И вот они, эти «заветные» слова Тимона:
— Хе-хе... Интересно...
Поднявшись, львица подошла к кромке воды и посмотрела на своё отражение. Со стороны могло казаться, что она о чём-то задумалась, но в голове одиночки уже давно созрел план... Она просто любила веселье.
Резко обернувшись, самка осторожно схватила суриката зубами за загривок, стараясь не причинить ему вреда (странно, не правда ли?) и, разбежавшись, с новым знакомым в пасти прыгнула в воду. Конечно, они вначале пошли на глубину, но львица достаточно быстро выплыла на поверхность, чтобы не дать захлебнуться обоим. Отпустив, наконец, Тимона, она звонко засмеялась:
— Ну как, попрохладнее стало?
Одиночка старалась не уплывать далеко от малыша, чтобы, в случае чего, подстраховать его, помочь вылезти из воды, но она всё ещё заливалась звонким смехом, который раздавался на всю округу.

— А что Кияна-то? — уже чуть угомонившись, с улыбкой на морде проговорила львица. — Я тебе сказала, что могу показать, как я с такой шерсть спасаюсь от жары, верно? И ты согласился, так ведь? Ну и какие теперь притензии-то ко мне, Тимон!
Но не успела львица ответить, как её новый знакомый уже успел брызнуть в одиночку водой, а затем и забраться на голову львицы. «Ах так?!» — Кияна уже убедилась, что сурикат вполне способен плавать, так что у новой её выходки конец плачевным ну никак не мог быть.
— Так, значит, да? Вот тебе тогда! — вдохнув воздух, подросток задержала дыхание и резко ушла под воду, а за ней «потонул» и сурикат — навряд ли он ожидал такого.
Сделав под водой пару гребков, Кияна выплыла на поверхность и уже спокойно поплыла к берегу. Вылезши из воды и отряхнувшись (согласитесь, не очень приятно, когда ты стоишь, а с тебя ручьями стекает вода — это немного раздражает) львица прилегла на участок, где было и солнце, и тень — лучи дневного светила проникали сквозь небольшие прорехи между листьями, образуя на земле нечто вроде паутины из светлых пятен. Здесь было и тепло после холодного течения реки, и не так жарко, чтобы свалиться от теплового удара.
— Так что такое Хакуна Матата?

«Всплыв» на поверхность, сурикат заложил руки за голову и, плавая на спине, стал запевать ту же песню, что и какое-то время тому назад, когда они ещё лежали на берегу. На словах «закусил слегка» желудок львицы издал тихое урчание, как-будто специально поджидал именно этих строк. Что поделать, Кияна не ела со вчерашнего дня...
Она так увлеклась поисками брата и компании, а затем и разговором с сурикатом, что даже не заметила, как проголодалась, а теперь её желудок требовал пищи. А не хотелось не то, чтобы охотиться или искать падаль, но даже просто вставать — воздух был таким горячим и душным (несмотря на заходящее солнце и приближающийся вечер), что одиночке так и хотелось просто продолжать лежать на земле. Но она не могла разорваться — либо лежи и умирай с голоду, либо ищи пищу и умирай от жары, жажды и усталости.
Решив, наконец, для себя, что от последнего ещё можно спастись, а голод её точно погубит, львица села на землю и, в поисках мелкой дичи, огляделась вокруг, но все зверьки спрятались от жары в прохладной почве.
— Тимон, — обратилась Кияна к новому знакомому, — не хочешь перекусить, а? — её желудок вновь издал низкое урчание.